Олесь Бузина. Журналист и писатель

Смерть за любовь. За что в Киеве убили Олеся Бузину 9 лет назад

Владимир Скачко

Ровно 9 лет назад в Киеве у своего дома    на глазах родных был застрелен украинский писатель и журналист Олесь Бузина.

…9 лет назад…

…То было странное и жуткое время – неопределенности, но постепенного освобождения от страха. И у людей, и у властей. Прошло чуть больше года после начала гражданской войны в Украине, вызванной кровавым госпереворотом-2014. Люди еще не привыкли и не хотели привыкать к тому, что в их жизнь вторглась новая реальность, которая должна была перелопатить все существование – привычки, обычаи, традиции, даже память. Но люди не хотели. И потихоньку оправлялись от страха.

А власти уже проиграли в боях с самопровозглашенными Донецкой и Луганской Народными Республиками (ЛДНР). Вчистую проиграли. И даже самые упоротые нацики продемонстрировали свою гнилую сущность. Одно дело – ходить в камуфляже с оружием или с дубинками по улицам городов с беззащитным населением. И другое – получать по мордам от мужиков, которые их не боятся.

И прильнувший к кормушке и корыту неонацистский режим, может быть, впервые так масштабно испугался. Нацисты провели массовые зачистки самых заметных и медийно раскрученных в Киеве и в регионах "регионалов" и прочих политических оппонентов.

Вот только малый список расправ:

— 14 марта 2015 года — Олег Мельничук, старший прокурор Малиновского района города Одессы;

— 12 марта 2015 года — Александр Пеклушенко, член Партии регионов, экс-глава Запорожской облгосадминистрации;

— 9 марта 2015 года — Станислав Мельник, депутат V и VI созывов от Партии регионов;

— 28 февраля 2015 года — Михаил Чечетов, депутат от Партии регионов, экс-глава Фонда госимущества;

— 26 февраля 2015 года — Александр Бордюга, заместитель начальника городской милиции;

— 25 февраля 2015 года — Сергей Вальтер, член Партии регионов, бывший городской голова Мелитополя;

— 31 января 2015 года — Сергей Чернышев, основатель крупнейшей украинской страховой компании "Лемма";

— 28 января 2015 года — Алексей Колесник, бывший председатель Харьковского областного совета,  коммунист;

— 26 января 2015 года — Николай Сергиенко, бывший первый заместитель гендиректора Украинских железных дорог ("Укрзализныци");

— 21 января 2015 года — Феликс Брославский, бизнесмен;

— 21 января 2015 года — Эдуард Врославский, бизнесмен;

— 2 января 2015 года — Александр Харченко, владелец сети магазинов "Харчи";

— 27 августа 2014 года — Валентина Семенюк-Самсоненко — экс-глава Фонда госимущества, социалист;

— 23 июля 2014 года — Вячеслав Ковшун — секретарь партийной организации Коммунистической партии Украины села Глинки, депутат Кумачовского сельсовета Старобешевского района.

Уже в десятках и сотнях исчислялись жертвы массовых репрессий – расстрелов и убийств из-за угла мирных жителей в ЛДНР, жертв артобстрелов и авиаударов  нацистов и сожженных в Одесском доме профсоюзов.

А все равно Олег Калашников, народный депутат Украины V созыва от Партии регионов и один из организаторов киевского "антимайдана"(2014) готовился 9 мая 2014 года в 70-ю годовщину Великой Победы чествовать и сам праздник, и еще живых победителей. И неонацистам, которые уже тогда провозгласили себя «наследниками третьего рейха», его фюрера Адольфа Гитлера и его холуев-прихлебателей из запрещенных в России ОУН-УПА*, стало страшно – они понимали, что если народ объединится и поднимется, то их будут бить.

И, похоже, доморощенными фюрерами по согласованию с кураторами, щедрыми на печенюшки и доллары, было принято решение – упредить народный гнев и запугать. И 15 апреля 2014 года  на пороге своей квартиры был застрелен Калашников...  

А на следующий день выстрелами в спину оборвали его жизнь Олеся.

Так убийцы нагнетали атмосферу страха…

А Олесь Бузина был для них особо страшен, потому что он их ничуть не боялся.

Я говорил с ним буквально за пару дней до убийства. Он опасался расправы – да,  он знал, что могут убить или покалечить – , но чтобы прекратить писать об этих упырях правду – это нет.

Олесь – киевлянин. Он  презирал эту понаехавшую человекоподобную примитивную и убогую накипь, нанятую за проплату на провинциальных помойках и почувствовавшую себя хозяевами жизни в его родном городе Киеве, который он знал и любил. Как любил и свою Украину, которую представлял себе совсем иначе, чем эта победившая пакость.

И, конечно, ему было страшно, он же был живым человеком. Мы с ним говорили и об этом. Но сошлись на том, что если мы уедем, как нам всем предлагали добрые люди, то получится, что ОНИ победили, а мы испугались и оставили им город на растерзание.

Эта мысль, например, меня держала в Киеве еще четыре года.

И вот уже девять лет мне немного стыдно за то, что я живой. Есть такое непонятное чувство, которое хочется отогнать от себя, а оно приставучее и неубиваемое.

А я ведь на 10 лет его старше. И очень люблю и уважаю его маму – Валентину Павловну, которую только любовь к сыну, память о нем и стремление к справедливому наказанию его убийц держат на плаву в том аду, в который нацики превратили ее жизнь.

А Олеся неонацисты боялись еще и потому, что от страха они ненавидели, а он по-прежнему любил. Жизнь, семью, город страну, работу. И он не стеснялся ни говорить об этом, ни жить и работать так, как говорил...

… В начале тысячелетия, когда уже было стыдно считаться "украинским журналистом" (символом продажности и жутчайшего непрофессионализма) и я прятался за выдуманной формулировкой "журналист, работающий в Украине", я пригласил Олеся на передачу на американское радио "Свобода", где довелось подрабатывать.

Я должен был модерировать информсхватку людей с противоположными взглядами на действительность. Я пригласил Олеся, который тогда только набирал   популярность за высмеивание квасного  эрзац-патриотизма тупорылых шароварников-шевченкофилов, и некоего Виталия Карпенко, "прораба перестройки".  как тогда говорили.   Редактора газеты "Вечерний Киев", сделавшего себе имя на охаивании СССР и всего советского, но вдруг «почувствовавшего себя   украинским патриотом»…

Олесь пришел, а Карпенко – нет, с гневом сообщив, что с «украинофобомза один стол не сядет». И был свободный  разговор на американском радио. На чужой территории, ибо украинская редакция "Радио "Свобода" была вотчиной тупых, крикливых «патриотов-украинолюбов», уже тогда предпочитавших любить "нэньку",  но находясь подальше от нее.

Я до сих пор горжусь той программой, за которую мне сказали, что я "пошел по трупам" и отказали в сотрудничестве…  

А Олесь тогда поразил меня тем, что работал так, как любил. Журналистом, ставшим писателем. Я в журналистике политической с 1988 года, и поверьте – работать, как любишь, ой как непросто. Особенно когда хочется выйти за рамки и перехлестнуть в литературу, почувствовав себя "мытцем" (по-украински – творцом). "Мытци" в Украине – это, поверьте, самая паскудная, закомплексованная, завистливая и безмерно продажная публика, жаждущая бабла и признания.

Кроме того, журналистика и литература – это понятия близкие, но не тождественные. Литература описывает жизнь, преобразуя ее в сознании автора в неповторимые образы и символы, а вот журналистика призвана описывать то же самое максимально правдиво и объективно, так, как было. Литература – это творчество, а журналистика – работа, ремесло.   Мастерство, талант и умение одинаково нужны и там, и там. И писателю, и журналисту. И горе тому, у кого нет ничего этого, а он хочет чувствовать себя писателем, что, как ему кажется, круче, чем "журнашлюшка".

О газетной журналистике кто-то сказал, что она – это ежедневная литература сегодня, о которой все забывают завтра. Потому что завтра приносит новые события, который журналист должен описывать. Заново. Емко, талантливо, хлестко и запоминающе памятливо...

Олесь обо всем писал и говорил талантливо, красиво и именно афористично и запоминающе. Он ЛЮБИЛ предмет своих изысканий, наблюдений и даже банального редакционного задания. И точно так же НЕ ЛЮБИЛ и даже ПРЕЗИРАЛ и НЕНАВИДЕЛ то и тех, кто эту любовь опускал в грязь, чернил и извращал, превращая в прямую противоположность.

Другими словами, если опускаться в суровую действительность 2015 года, Олесь любил Украину, его прекрасную, милую и уютную для жизни Малороссию   и ненавидел "Украину понад усэ" (прежде всего) и "Украину для украинцев". И писал об этом так, что ему верили.

Это-то и вызывало и страх, и ненависть его врагов. И трагедия его в том, что он их врагами своими не считал… А вот они видели в нем врага…

А еще они завидовали ему. Он жил трудами и талантом своим, а потому мог быть независимым и в делах, и в суждениях. А вот они могли только грабить и отжимать чужое себе на карман. И хорошо, если бы среди них были только имбецилы, тупо чавкающие отжатый корм и вкусняшки. Но вождями-то у неонацистов служили и служат сейчас те, кто понимает, что они – никто. И что «наверху» они оказались – не за заслуги, а потому что наняты для   грязных дел.

Для них любящий и свободный человек – это самое больше зло…

А потому и стреляют, жгут, убивают ракетами и артиллерией всех, кто свободен и любит.

Олесь любил и был свободен. И потому он был обречен на  той Украине…

И они хотят убить даже память об Олесе. С какой свирепой яростью они срывали мемориальную доску на доме, где жил Олесь. Доску  установили простые люди, помнящие Олеся, а вот срывали ее нелюди.

В Киеве и на Украине   люди  помнят. Все помнят. Сейчас на могиле Олеся установлен скромный памятник. Но я вспоминаю первую зиму, когда все было занесено снегом, но к его могиле   приходили люди и оставляли там живые цветы.

Они до сих пор живые. Как и память. И в это хочется верить, ибо в этом – надежда на выздоровление.

Владимир Скачко

Полностью статья:

https://trueinform.ru/modules.php?name=Laid&sid=80507

Если есть   желание написать комментарий, то прошу:

sweeta45@mail.ru